Серия: Пестрый квадрат
Артура Гиваргизова есть за что любить.
У него свой особенный голос, очень обаятельный. Он складывается из живого разговорного строения фразы и немного усмехающейся (то горько, то ехидно, то нежно) интонации. А ещё Гиваргизов обладает уникальным свойством: может увидеть жизнь ребёнка как череду опасностей, трудностей и подневольностей. И не остаться отчуждённым, а предложить гениальное оружие ― фантазию и юмор, с помощью которых нелёгкие детские будни преображаются в подобие героического эпоса. И из этих качеств уже получилось несколько удивительно хороших книг, которые сегодня кажутся обязательными для детской книжной полки.
Например, «Генералы» ― целый сборник стихов о доблестных представителях высшего командного состава. Впрочем, в книжке они не всегда остаются самими собой ― строгими военачальниками, а, по выдумке Гиваргизова, легко превращаются во всё, что только может быть интересно и нужно детскому сердцу. Генерал ― это и колоритный персонаж, и высшая идея, и супергерой, и обычный (хотя и незаурядный) любящий дедушка.
Ещё одна обязательная книга написана в неожиданном жанре — сборник пьес «Контрольный диктант и древнегреческая трагедия». Здесь милые, разумные, покорные нелогичности сумасшедшего устройства мира дети пытаются приспособиться к сумбурной власти нелепых, взбалмошных, сомнительного поведения взрослых. В итоге получаются очень пронзительные и очень смешные… нет, не комедии, ― настоящие драмы.
Ну и «картонная» «Мы так похожи», тоже изданная «Самокатом», вообще редкая удача для любого поэта (даже для взрослого) ― когда выпущенные вместе стихи образуют не просто сборник, а настоящую Поэтическую Книгу. Об этом можно судить по общей ноте, которую дают в сочетании все собранные там стихи. И хотя по отдельности стихи лёгкие и смешные, эта нота ― грусти и нежности.
Именно этой целостности не хватает новому сборнику «Когда некогда». В нём стихотворения слишком разнятся по уровню. Есть несколько типичных гиваргизовских удач, которые всегда легко опознать, ― они размашисты и просторны, ощущаются как глоток свежего воздуха. В них живое чувство подкреплено необходимой степенью свободы: пренебрежением как к литературным ожиданиям, так и к формальностям реального мира. Например:
…А родителей сдуло. Я один остался на свете.
Стою, как мачта, а ветер свистит снастями.
Рубашка треплется на ветру, как парус белый.
Пишу письмо, отправляю по ветру, маме.
Мол, все в порядке, мама, уроки сделал.
Есть несколько тихих, как бы невнятных стихотворений-бормоталок. Они милы своей интимностью ― кажутся такими личными стихотворениями автора. Будто случайные, сходу пришедшие на ум слова, нацарапанные в записной книжке, были перенесены в печатную книгу:
Лук, огурец,
Ливадийский дворец,
сыр, помидор,
мыс Ай-Тодор,
груша, инжир,
яйла Демерджи,
изюм, чернослив,
Гурзуфский залив…
А бо́льшую часть текстов составляют стихотворения обычные. В них, несмотря на то что сюжеты все симпатичные и выдумки интересные, не хватает чего-то особенного, того, что есть в лучших гиваргизовских текстах.
Кажется, что им недостаёт самого автора и его истинной мотивации. Будто бы не найдя внутри себя из чего сделать стихотворение, автор решил поискать снаружи: что бы такое детям рассказать, что им может понравиться. А без настоящего, проглядывающего сквозь строки внутреннего чувства внешнее, сюжетное в стихотворении становится его единственным смыслом. И детскость, и неожиданный поворот событий, и непривычный ракурс взгляда ― всё это из средств для создания стихотворения превращается в его цель.
Обидней всего, что это сказывается на конструкции стихов. Написанные таким образом, они получаются либо слишком громоздкими и нарочитыми:
…Серёже часто звонят, приглашают в рекламные ролики.
(В роликах рекламировать ролики в роликах.)…
Либо наоборот ― легковесными, с уже слишком хорошо известными детской поэзии ходами:
Не верят в «больше не буду» ―
говори, что «оно само».
Кого хочешь можно запутать.
Если, конечно, с умом.
А ведь Гиваргизов ценен как раз тем, что пишет детские стихотворения будто бы для себя. Использует в стихах не то, что, казалось бы, нужно детям, а то, что важно ему самому: вольное строение стиха, совсем недетскую подчас интонацию, любую (пусть даже непонятную) цитату или имя. Своим правом «взрослого» он узаконивает необычную форму и — главное ― нетривиальную оценку. В итоге ему удаётся говорить с детьми на их языке, но не снисходя или лукавя, а искренне жалуясь, шутя, удивляясь, делясь наболевшим. Жаль, что такой умелый взрослый немного теряется в новом сборнике.
«Когда некогда» получается скорее книгой для фанатов — для тех, кто уже успел полюбить писателя Гиваргизова, кто узнаёт его особый голос и радуется знакомым ходам и интонациям, даже если они не везде играют на все сто. А вот начинать знакомство с этим автором, пожалуй, стоит с какой-нибудь другой его книги. Всё равно ярко-красную, узкую «Когда некогда» захочется потом иметь.
Для коллекции.
Ольга Виноградова
